Захлопываю крышку ноутбука, иду на балкон. Зажигаю благовоние, глубоко вдыхаю и выдыхаю. Мысли текут ровно. Наслаждаюсь тишиной и легкостью, которая разливается по всему телу. После медитации хватаю ноутбук и портфель, окрыленный спешу в колледж. На языке крутится песня Луи Армстронга «What a Wonderful World».

В августе 2004-го меня восстановили в колледже. Перед началом занятий я поставил в известность директора о том, что моя слепота прогрессирует. Я просил у него помощи: необходимо учесть негативный опыт первой попытки и устранить все препятствия на пути к успешному обучению. Директор связался со школой для слепых в Гамбурге. Они предоставили мне еще один аппарат для чтения и ноутбук с софтом для слепых. Годами вынашиваемая мечта воплощалась в жизнь: мое учебное место было адаптировано под нужды инвалида.

Одно устройство для считывания дома, второе – в колледже, ноутбук: при таком раскладе я мог учиться всюду. На семинарах я вел записи прямо в ноутбуке. Мои условия обучения были максимально приближены к обычным. Учеба доставляла мне истинное удовольствие. Хотя не обошлось и без трудностей: если на классной доске было что-то написано, мне приходилось обращаться за помощью к соседям по парте. Только на третьем семестре преподавательница специально для меня стала произносить вслух то, что записывала на доске. Мои соседи по парте вздохнули с облегчением: наконец-то им не нужно было отвлекаться и терять нить рассуждений.

Незадолго до того как мне выдали ноутбук, Энди организовал мне подключение к домашнему Интернету. Двадцать четвертого августа я написал первое в своей жизни электронное письмо. Исторический момент – уже много лет имейлы и Интернет были частью жизни моих знакомых, но меня эти изобретения обошли стороной.

Потом я договорился с преподавателями, чтобы они присылали мне по электронной почте темы предстоящих семинаров. Часто, помимо этого, они высылали и инфографику, которую планировали демонстрировать на занятии через проектор. Таким образом, я мог основательно подготовиться к семинарам.

Моим любимым предметом на первом курсе была риторика, дававшая мне возможность применить таланты, дремавшие с тех пор, как я перестал работать официантом. Я оттачивал свой стиль и технику. Тогда как во время своих докладов мои одногруппники пользовались заметками, я не мог появиться перед аудиторией со шпаргалками размером с плакат, поэтому всегда выступал свободно, без опорного материала.

Через школу для слепых я познакомился с одной женщиной – специалистом по делам инвалидов. Она сама была слепой и занималась благим делом. Я никогда не слышал от нее слов: «Вы не сможете». Мне также не пришлось долго рассказывать ей о трудностях, связанных с учебой. Она знала о моих планах на будущее. Я даже решился поведать ей о своем опыте с наркотиками. Она отнюдь не была шокирована, только спросила:

– А сейчас вы что-нибудь употребляете? Спиртное, наркотики, лекарства?

– Нет, ничего.

– Нужна ли вам помощь, чтобы продолжать вести трезвый образ жизни?

– Нет, спасибо. Все позади.

Она не стала заострять на этой теме внимание, а перешла к следующему пункту. Меня потряс ее подход: предметно, по существу, без обиняков и лишней болтовни. Вопрос – ответ. Проблема – решение. Практика и никакой теории. Дело вместо слов.

Она посоветовала не оставлять в покое пенсионный фонд и свела меня с другим экспертом, тоже слепым. Он был дипломированным юристом и владел фондом, где слепые и слабовидящие люди могли получить консультацию по вопросам, связанным с их трудовой деятельностью. Он подтвердил, что, согласно закону, пенсионный фонд обязан финансировать мое профессиональное обучение.

Правда, инспектор пенсионного фонда смотрела на это иначе:

– При тяжелой форме инвалидности рынок труда для вас закрыт. Дохода и сбережений у вас нет. Под Федеральный закон «О финансировании образования граждан» вы не подпадаете по возрасту. Вдобавок ко всему вы еще и психически нестабильны. Мы не будем оплачивать ваше обучение.

Ее слова меня не только не напугали, но и подстегнули. Первый из четырех семестров я окончил почти с максимальным средним баллом.

На моей стороне оказался фонд социального обеспечения, то есть сообщество налогоплательщиков. За это я был им благодарен. На предоставленное мне щедрое пособие я мог оплачивать квартиру и хорошо питаться, а также покрывать расходы на городской и мобильный телефоны и Интернет. Я не только не нищенствовал, но и мог позволить себе ходить в фитнес-клуб на льготных условиях.

И все-таки в финансовом отношении я был довольно стеснен. Виной тому учебная литература. Поскольку в библиотеке не было считывающего устройства, мне приходилось покупать учебники. Они стоили целое состояние. Вопреки моему зароку никогда больше не влезать в долги, я несколько раз занимал деньги у Алекса и Энди. Они бы мне их и безвозмездно дали, но для меня это не вариант. В любом случае я вернул бы им деньги частями или позже, когда начал бы работать.

Чтобы отстоять свои права и получить деньги от пенсионного фонда, я обратился в прессу. Однако ни одно печатное издание не заинтересовал мой случай. «Сегодня вы уже сороковой с драматической историей», – сказали мне в одном новостном журнале. Сняв трубку, чтобы набрать номер следующего журнала – специализированного издания для отельеров, – я пообещал себе, что это будет последняя попытка. И, о чудо! Меня переключили на одного журналиста. От волнения я даже начал заикаться. Тем не менее журналист внимательно выслушал меня. Вскоре он наведался в колледж.

Директор колледжа дал интервью, в котором охарактеризовал меня как хорошего, чрезвычайно мотивированного и способного студента. По его словам, я, без сомнения, должен учиться дальше и по праву претендую на финансовую поддержку государства. Я надеялся, что после выхода статьи у меня появится больше шансов выиграть в противостоянии с пенсионным фондом. Я также решил подключить адвоката.

Новые компетентные помощники порекомендовали мне обратиться в «Союз инвалидов войны и военной службы», который, кроме всего прочего, представлял интересы и обычных инвалидов. Там мне выделили адвоката. Он отговаривал меня подавать иск против пенсионного фонда, объясняя это тем, что хотя я и могу выиграть дело, но подобные процессы обычно длятся годами и очень затратны. У меня в запасе не было ни денег, ни времени, но я не хотел сдаваться без борьбы. Мы сошлись на том, что я подам иск, но, дабы максимально снизить расходы, действовать буду самостоятельно, а адвокат будет помогать мне словом и делом.

Летом 2005 года я вместе с мамой и сестрой отправился на неделю в Коломбо. Когда мы вышли из самолета, я с радостью в сердце вдохнул знакомый запах. Шестнадцать лет я не выезжал из Германии. Шестнадцать лет разделяли меня с родиной. Столько же я не общался с моим другом Туи.